9 сентября, 2013

ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ РОССИЙСКИХ СИСТЕМ ПРОТИВОРАКЕТНОЙ ОБОРОНЫ

О. В. Голубев, Ю. А. Каменский, М. Г. Минасян, Б. Д. Пупков

Введение

Вторая мировая война убедительно показала возросшую роль количества и качества вооружения и военной техники и их влияние на ход и исход войны. Особенно тяжелым было познание на практике этой истины для советского народа. Горький опыт начального периода Великой Отечественной войны, а также ставшие известными в 1940-х гг. сведения о создании на Западе качественно новых видов вооружений не могли остаться без внимания советского руководства. В первую очередь, это касалось трех важных направлений: ядерного оружия, баллистических ракет и средств противоракетной обороны.

Еще весной 1942 г. в Москву доставили записную книжку немецкого офицера, убитого партизанами на окулированной территории Украины. В ней были обнаружены формулы ядерных реакций урана и другие технические пометки, свидетельствовавшие о специальной профессиональной подготовке владельца этой книжки в области ядерной физики. Можно было предположить, что он был занят розыском материалов, касающихся ядерных исследований для использования в интересах Германии.

Один из участников американского "Манхэттенского проекта" немецкий физик Клаус Фукс, исходя из своих политических убеждений и понимавший величайшую опасность ядерной монополии, к которой стремились США, бескорыстно предупредил Советский Союз о ведущихся работах по созданию ядерной бомбы. Впоследствии он передал в СССР некоторые сведения по ее устройству.

Имелись и другие сигналы о поисковых работах по новым технологиям.

Уже в конце 1942 г. советское правительство пригласило в Москву видных ученых - А. Ф. Иоффе, В. И. Вернадского, В.Г. Хлопина, П. Л. Капицу для консультаций по поводу проводимых в Германии и США ядерных исследований. Было признано, что тогдашний потенциал отечественной науки позволял направить в практическое русло идею создания собственной атомной бомбы. В тяжелейших условиях войны и послевоенной разрухи страна включалась в эту работу: изыскать и наладить добычу урановой руды, разработать технологию извлечения урана и методы разделения его изотопов, получения плутония. производства графита высокой чистоты и т.п. Под руководством И.В. Курчатова в декабре 1946 г. впервые в Европе заработал уран-графитовый реактор и осуществилась управляемая цепная реакция деления ядер урана. В 1947 г. последовало правительственное заявление о том, что секрета атомной бомбы больше не существует. В августе 1949 г. было проведено испытание первой советской атомной бомбы.

Другим важным направлением в развитии вооружений явились работы по созданию баллистических ракет. За рубежом эти работы зародились в Германии, а наибольшего развития достигли в США. Еще в 1933 г. в составе Управления вооружений немецкой армии было создано специальное подразделение ракетной техники под руководством Вальтера Дорнбергера. Руководителем работ по жидкостным ракетам был назначен Вернер фон Браун. В исследовательском центре Пенемюнде (остров Узедом в Балтийском море) была создана баллистическая ракета ФАУ-2. В сентябре 1944 г. с применением этих ракет начался обстрел Лондона. В Пенемюнде также велось проектирование двухступенчатой ракеты на базе ФАУ-2, рассчитанной на дальность полета до 5000 километров и предназначенной для запуска с подводных лодок по территории США.

После разгрома фашистской Германии немецкие конструкторы были доставлены в США, где возглавили аналогичные работы на ракетных заводах в Хантсвилле. Первая американская ракета средней дальности "Редстоун" была создана под руководством фон Брауна. Вскоре эти ракеты были развернуты на территории Западной Германии и наделены на Восток. В середине 1947 г. фирма "Конвэр" представила усовершенствованный вариант ФАУ-2 под названием МХ-774, а затем был заключен контракт на проектирование первой межконтинентальной баллистической ракеты "Атлас".

С началом проектных работ по созданию баллистических ракет возникла потребность в разработке средств для выполнения задач противоракетной обороны. В 1947 г. В. Дорнбергер, будучи советником министра обороны и консультантом министра ВВС США, подготовил докладную записку о необходимости создания ударных космических вооружений и противоракетной системы, состоящей из множества искусственных спутников Земли с ракетами на борту для уничтожения ракет, над созданием которых велась работа в Советском Союзе. Дальнейший ход работ по созданию противоракетной обороны в США рассматривается ниже по ходу описания аналогичных работ в СССР.

Сразу же после окончания войны в Советском Союзе стали форсировать работы по созданию и накоплению арсеналов принципиально новых видов оружия и военной техники: атомных зарядов, баллистических ракет, средств радиолокации, зенитных управляемых ракет. Для руководства этими работами был создан Специальный комитет, который возглавил тогдашний нарком внутренних дел Лаврентий Берия. Первое главное управление комитета (ПГУ) занималось разработкой ядерного оружия, второе (ВГУ) – ракетной техники, третье (ТГУ) – радиолокационной техники и управляемых снарядов и, в частности, зенитных управляемых ракет (ЗУР).

Любимым детищем ТГУ, а может быть и всего Спецкомитета, стало конструкторское бюро КБ-1 (номер КБ-1 говорит сам за себя - даже главное КБ по разработке ядерного оружия называлось КБ-11), где была сосредоточена разработка управляемых снарядов и систем их наведения. Главным инженером КБ-1 был назначен Сергей Берия - сын председателя комитета. Сергей только что окончил Ленинградскую военную академию связи и "пригласил" в Москву для работы в КБ-1 своих учителей - профессоров академии Н. А. Лившица, Г.В. Кисунько, А.А. Колосова и др. Ему была предоставлена широкая возможность "приглашать" в КБ-1 любых нужных ему специалистов. Начальником КБ-1 вскоре был назначен А.С. Елян –бывший директор Горьковского артиллерийского завода, прославившийся в войну, как один из способнейших "генералов военной индустрии". Его роль и значение определялись еще и тем, что он одновременно являлся заместителем министра. Лаврентий Берия не оставил своего сына и конструкторское бюро без особой опеки: на многие руководящие посты в КБ-1 были назначены генералы и полковники МГБ, среди которых были и ученые, например, главным конструктором был маститый доктор наук П. Н. Куксенко. По всей стране проводился набор в КБ-1 лучших инженеров и ученых, в том числе находившихся в тюрьмах и лагерях. Были привлечены также "трофейные" немецкие специалисты, вывезенные из Германии. На начальном этапе деятельности КБ-1 роль этого "спецконтингента" была весьма заметной и, безусловно, ускорила ход научно-технических разработок.

Главной работой, порученной КБ-1 на первом этапе, явилось создание системы противосамолетной обороны (ПСО) Москвы. К 1953 г. эта задача была успешно выполнена: разработанная в КБ система С-25 могла отразить с помощью зенитных ракет утроенный дрезденский налет англо-американской авиации в конце Второй мировой войны.

После смерти Сталина и особенно после устранения Берия (из КБ-1 был удален Сергей Берия) внутри КБ-1 произошли большие изменения. Надзор и "фильтр" КГБ были постепенно ослаблены, а вернее стали менее явными. Вскоре КБ покинули выпущенные на волю бывшие заключенные и репатриированы в Германию немецкие ученые. Сменилось и руководство КБ-1, начальниками ведущих отделов стали видные ученые. "Очищенное" КБ-1 продолжало усиленно внедрять свои разработки в промышленность и войска, одновременно разрабатывало новые противосамолетные системы.

К 1953 г. в СССР и США были созданы мощные атомные и "водородные" заряды, появились первые баллистические ракеты дальнего действия, готовились к испытаниям межконтинентальные баллистические ракеты (МБР).

В 1954 г. командование ВВС США, в ведении которого находилось ядерное оружие, одобрило обширную программу создания МБР с дальностью полета свыше 9 тыс. км: одновременно разрабатывались ракеты "Атлас" и "Титан" с участием более 200 крупных промышленных фирм. Стало уделяться серьезное внимание созданию защиты территории США от ударов советских МБР. В начале 1950-х гг. был разработан проект ПРО для защиты северо-американского континента под названием "Бэмби". В этом проекте предусматривалось создание космической системы для перехвата советских ракет первого удара на начальном (разгонном) участке их полета непосредственно над территорией СССР. Но в те времена этот проект, как и сделанное ранее предложение В. Дорнбергера, не имели реальной научно-технической, технологической и даже военно-политической основы. Реализация подобного замысла была отложена почти на З0 лет, когда аналогичную идею возродили в программе СОИ, выдвинутой президентом США Р. Рейганом в 1983 г.

В Советском Союзе еще раньше стали уделять внимание проблеме противоракетной обороны. В 1946-1951 гг. в НИИ-4 Минобороны и в НИИ--665. занимавшихся разработкой и применением баллистических ракет, были проведены первые, в основном теоретические, исследования возможности создания средств ПРО от нападения ракет. Сейчас трудно сказать, какие именно соображения и события (может быть война в Корее и угроза применения там атомной бомбы) привели к тому, что через полгода после смерти Сталина семь Маршалов Советского Союза обратились в ЦК КПСС с предложением рассмотреть вопрос о создании средств ПРО. Вопрос был довольно быстро рассмотрен, и в результате эти работы были поручены КБ-1.

Авторы настоящей работы были в то время сотрудниками КБ-1 и входили в группу инженеров и ученых, которые в конце 1953 – начале 1954 гг. приступили к работам по созданию средств ПРО. Работая над этой проблемой, мы всегда понимали особую важность ее решения в ряду коренных задач укрепления обороноспособности страны и ощущали влияние ряда существенных обстоятельств:
- во-первых, противоракетная оборона была призвана решить сложнейшую задачу по поражению боевых блоков баллистических ракет, оснащенных, как правило, оружием массового уничтожения (ядерными зарядами, химическими, бактериологическими боеприпасами). Это определяет высокую требуемую эффективность решения этой задачи, достижимую лишь на основе использования самых современных технологий;
- во-вторых, проблематика ПРО неразрывно связана с развитием двух видов современного наступательного оружия: баллистических ракет и ядерных боезарядов, а также способов их боевого применения;
- в-третьих, на разработку и судьбу систем ПРО оказывали глубокое влияние политические факторы как внутренние, так и внешние, международные, что, к сожалению, имеет место и в наше время.

В настоящее время проблема ПРО приобретает новую актуальность, поскольку, несмотря на бурный характер процесса разоружения, который отмечается в последние годы, этот процесс не коснулся систем ПРО, на которые действуют ограничения, наложенные Договором по ПРО 1972 г. Более того, именно ПРО рассматривается сейчас как обязательный элемент, обеспечивающий стабильность в новом "разоруженном" мире в силу того, что оружие массового уничтожения стало все быстрее распространяться в странах "третьего мира".

Наконец, рассмотрение российскими разработчиками ПРО этой проблемы является весьма актуальным в настоящее время, когда в соответствии с достигнутым в июне 1992 г. соглашением между президентами России и США ведутся переговоры с целью разработать совместно с союзниками и другими заинтересованными государствами концепцию глобальной защиты от ограниченного нападения баллистическими ракетами. Проводя ретроспективный анализ истории создания систем ПРО в Советском Союзе, авторы считают полезным заполнить "белое пятно" – рассказать о работах в этой области тем более, что именно у нас впервые в мире была перехвачена и поражена в полете баллистическая ракета и в настоящее время в России существует единственная в мире действующая боевая система противоракетной обороны.

При этом, авторы просят иметь в виду, что предлагаемые читателю материалы – это не свод официальных данных и точек зрения по истории и проблеме ПРО, а воспоминания и мнения непосредственных участников работы над этой проблемой в течение почти 40 лет, написанные на основе располагаемой ими личной информации, естественно, ограниченной и не свободной от определенной субъективности восприятия. Поэтому в нашем изложении возможны некоторые неточности в исторических и технических деталях, а тем более несовпадение наших взглядов и оценок с точками зрения других лиц или организаций, имевших или имеющих и в настоящее время отношение к проблеме ПРО. Мы с благодарностью воспримем обоснованные поправки к своему труду, другие замечания и пожелания по поводу данной публикации, которые постараемся учесть при дальнейшей работе над этой темой.

Авторы признательны члену-корреспонденту Российской академии наук А. Г. Басистову, способствовавшему появлению этой работы и давнему ряд полезных рекомендаций по ее содержанию.

СИСТЕМА "А" – ПЕРВЫЙ В МИРЕ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ КОМПЛЕКС ПРО

В начале 1950-х гг. перед КБ-1 была поставлена задача провести оценку возможностей создания средств ПРО на базе современной техники радиолокации и достижений в области зенитных управляемых ракет. Эта задача решалась в течение 1953-1961 гг.

В этот же период, но с некоторым отставанием, американцы также сосредоточили свои усилия на создании систем защиты от баллистических ракет отдельных объектов или районов США. С 1957 г. там начались работы над первым проектом объектовой ПРО, получившей название "Найк-Зевс". Это была система наземного базирования, включавшая в свой состав командный пункт с вычислительным центром, радиолокаторы и трехступенчатую твердотопливную противоракету с ядерной боеголовкой. В середине 1960-х гг. с полигона на острове Кваджелейн в целях испытаний было запущено восемь противоракет. Однако президент Дж. Кеннеди под влиянием своих научных советников довольно скептически относился к возможностям этой системы, и работы по его указанию были прекращены.

В КБ-1 работы в области ПРО проводились одновременно в нескольких подразделениях. Авторы этой статьи тогда трудились в системно-теоретическом отделе, который возглавлял профессор Н.А. Лившиц.

Работа над решением новой задачи началась с изучения упомянутых во Введении материалов 1948-1951 гг., из которых мы почерпнули ряд полезных сведений и идей. В августе 1954 г. был выпущен итоговый отчет по первому этапу системных исследований. В них принимали участие и бывшие заключенные, работавшие в отделе Лившица. Это была довольно интересная публика. Одним из сотрудников отдела был, например, Карл Сциллард, по слухам брат Лео Сцилларда, венгерского физика, эмигрировавшего в США, участника "Манхэттенского проекта", который побудил Эйнштейна в 1939 г. написать письмо Рузвельту о возможности создания в Германии атомной бомбы и необходимости развертывания работ в этом направлении в США.

К концу 1954 г. работы по проблеме противоракетной обороны фактически возглавил 36-летний доктор наук, специалист в области электродинамики Г.В. Кисунько, до этого руководивший отделом по разработке ухе упоминавшейся системы противосамолетной обороны С-25. Главным конструктором системы С-25 был доктор наук А.А. Расплетин, и два "медведя" в одной берлоге уживались с трудом.

В 1955 г. по проблеме ПРО было создано небольшое специальное подразделение, которое возглавил Г.В. Кисунько. Это подразделение было укомплектовано специалистами по всем необходимым направлениям. Большинство из них были еще моложе руководителя работ. Может быть поэтому, а также и потому, что в КБ-1 люди привыкли работать самостоятельно и быстро, задача создания системы ПРО стала скоро обретать материальное воплощение. В кратчайшие сроки были организованы и проведены решающие эксперименты. Особенно сложной задачей на первых порах явилось достижение обнаружения цели – головной части ракеты – и выделение ее на фоне летящего корпуса на расстоянии, примерно, тысяча километров. Для решения этой задачи были созданы экспериментальные локаторы, установленные в местах падения боеголовок, сначала в Казахстане, а позднее с появлением в 1957 г. первой советской межконтинентальной баллистической ракеты Р-7 и на Камчатке.

Одновременно надо было найти надежные способы поражения головной части, оснащенной ядерным зарядом. Эта труднейшая проблема была решена в ходе проведения теоретических расчетов и специально организованных экспериментов с боеголовками отечественных ракет. В июне 1955 г. Кисунько совместно с группой своих сотрудников, в которую входил один из авторов, вылетал на полигон Капустин Яр, где можно было "пощупать" ракету Р-5. поговорить с ее создателями, присутствовать при ее испытаниях и запусках.

В июне 1956 г. в КБ-11 (ныне известном как Арзамас-16) были проведены эксперименты по обстрелу головной части ракеты Р-5 с ядерным зарядом высокоскоростными осколками. Эксперименты проводились под руководством научного руководителя КБ-11, отца советской атомной бомбы Ю. Б. Харитона. Надо сказать, что не в пример нам, он был весьма удовлетворен тем, что поразить головную часть осколками оказалось не так просто, что подтвердил проведенный вскоре летный эксперимент с баллистической ракетой. Нам же это прибавило новые заботы

После обсуждения проблемы поражения головных частей ракет на научно-техническом совете Военно-промышленной комиссии (ВПК), в котором принимали участие академики Ю. Б. Харитон и С. А. Христианович, было решено опробовать действие на головную часть ракеты ударной волны ядерного взрыва. Уже в декабре того же 1956 г. на Семипалатинском полигоне силами его работников, офицеров 6-го Главного управления Минобороны, научных сотрудников Института химической физики Академии наук СССР, разработчиков ракетной техники и системы ПРО был проведен соответствующий эксперимент. Научным руководителем его был крупнейший в стране специалист в области теории взрывов академик М. А. Садовский.

Проводились и другие различные эксперименты, однако отдельных результатов, пусть даже весьма впечатляющих, было явно недостаточно, чтобы убедиться самим и убедить других специалистов, что система ПРО может быть реализована и боеголовки баллистических ракет могут быть надежно поражены.

В июле 1956 г. военные строители приступили к созданию нового полигона для полномасштабных проверок и натурных испытаний создаваемых экспериментальных противоракетных средств. Вскоре на берегу озера Балхаш, недалеко от поселка Сары-Шаган, был создан научный центр полигона и командный пункт экспериментального комплекса ПРО – системы "А".

Средства комплекса разрабатывались в крупнейших советских оборонных КБ. Для повышения точности наведения противоракет на цель Г.В. Кисунько был предложен оригинальный метод определения координат по трем дальностям. Для этого в пустыне Бетпак-Дала в Казахстане были размещены по окружности радиусом 85 километров три радиолокатора, определявших дальности до цели и три радиолокатора, определявших дальности до противоракеты. Радиолокаторы создавались в КБ-1 совместно с Радиотехническим институтом академика А.Л. Минца. Для вывода противоракеты на встречный курс сближения с целью использовался отдельный радиолокатор, располагавшийся рядом со стартовой позицией противоракет.

Противоракета В-1000 была детищем конструкторского бюро академика П.Д. Грушина, выделившимся в свое время из КБ-1, где создавался автопилот и бортовая аппаратура противоракеты. Противоракета была оснащена оригинальной осколочной боевой частью, разработанной специально для целей ПРО доктором наук К.И. Козорезовым. Метод командного наведения противоракет и подрыва осколочной боевой части был разработан под руководством авторов данной статьи. Главным конструктором первой системы дальнего обнаружения баллистических ракет был доктор наук Б.П. Сосульников. Электронный мозг системы – одна из первых советских ЭВМ – была создана под руководством академика С.А. Лебедева. Надо подчеркнуть, что в средствах ПРО была впервые в Советском Союзе применена цифровая вычислительная техника, начиная от управления локаторами и кончая обработкой информации, полученной при испытаниях.

Работы на полигоне проходили по жестким графикам, практически непрерывно, днем и ночью. В ноябре 1960 г. был проведен первый натурный пуск противоракеты В-1000 по реальной цели, а 4 марта 1961 г. впервые в мире было осуществлено поражение головной части баллистической ракеты Р-12, летевшей со скоростью 3 километра в секунду. Испытательные пуски противоракет продолжались, в том числе для перехвата ядерной головной части, разумеется, неоснащенной делящимся веществом.

Контроль процесса перехвата головных частей показал, что осколочные средства поражения при достигнутых на то время точностях наведения противоракет не обеспечивают достаточно высокой вероятности поражения. Тем не менее, поставленная задача была решена. Было доказано, что создание системы ПРО, обеспечивающей перехват и поражение головных частей баллистических ракет, возможно.

После марта 1961 г. работы на полигоне продолжались. Были проведены летные испытания ядерной боевой части противоракеты В-1000, а также двух типов неконтактных взрывателей для нее: оптического и радиолокационного. Была также создана и испытана модификация противоракеты В-1000 с инфракрасной головкой самонаведения и управляемой ею осколочной боевой частью направленного действия. Последние испытания, к сожалению, завершить не удалось, однако в настоящее время даже трудно себе представить, что весь объем этих ракообразных работ и испытаний был проведен в столь короткие сроки. А в то время это считалось обычным делом!

Наши достижения в области ПРО долгое время не получали огласки и должной оценки. Событие по перехвату боеголовки 4 марта 1961 г. было по времени недалеко от исторической даты 12 апреля 1961 г., когда был запущен первый космонавт Ю.А. Гагарин, тем самым, оставив в тени наши успехи в области ПРО. Только летом 1961 г. Н.С.Хрущев, выступая на одном их международных форумов, похвалился, что в Советском Союзе есть такие умельцы, которые могут попасть в муху в космосе.

Успехи в создании советской экспериментальной системы противоракетных средств послужили основой для принятия решения о создании первой боевой системы ПРО вокруг Москвы, которое состоялось в 1960 г. В США подобное решение в отношении первой боевой системы ПРО "Сейфгард" было принято только в 1969 г.

СИСТЕМА ПРОТИВОРАКЕТНОЙ ОБОРОНЫ МОСКВЫ A-35 – ПЕРВАЯ В МИРЕ БОЕВАЯ СИСТЕМА ПРО

В 1960-х гг. в США возобновились работы в области ПРО. В 1963 г. началась разработка системы ПРО второго этапа под названием "Найк-Икс", на которую возлагалась задача обеспечить защиту не только отдельного объекта, но даже целого района, то есть осуществлять зональную оборону. Поскольку американцы ожидали, что по прошествии некоторого времени в СССР вслед за США начнут создавать разделяющиеся головные части ракет индивидуального наведения (типа МИРВ), то было принято решение строить систему ПРО с учетом необходимости борьбы с многочисленными боеголовками, которые могут сопровождаться ложными целями. Поэтому на противоракету в системе "Найк-Икс" предусматривалось установить ядерную боеголовку мощностью в 1 мегатонну. Эта противоракета получила наименование "Спартан". В 1966 г. начались летные испытания новой противоракеты, которые продолжались в течение трех лет. В эти же сроки проводились испытания противоракеты ближнего действия "Спринт", которая являлась главным средством защиты отдельных объектов в обороняемой зоне. На ней устанавливался ядерный заряд сравнительно небольшой мощности. В этой системе американские конструкторы заменили поворотные параболические зеркальные антенны на неподвижные фазированные антенные решетки, позволявшие сопровождать одновременно большое количество баллистических ракет и противоракет в широком диапазоне углов наблюдаемого пространства. Однако, несмотря, казалось бы, на явные преимущества системы "Найк-Икс" по сравнению с предшествующей, у руководства США не сложилось единства мнений относительно принятия ее на вооружение, так как эта система не гарантировала защиту, а лишь ограничивала ущерб, который мог нанести противник ракетным ударом.

Поэтому в США развернулся третий этап в разработке систем ПРО. Сначала был предложен проект "Сентинел", предусматривающий зональную ПРО крупных административно-промышленных центров страны и районов базирования МБР. Однако у нового проекта было много противников. Основной довод критики с их стороны сводился к тому, что создание стратегических оборонительных вооружений провоцирует и подстегивает гонку стратегических наступательных вооружений, а также то, что проект "Сентинел" отставал от уровня развития ракетного оружия в СССР на несколько лет. Тогдашний президент США Р. Никсон принял решение о прекращении работ над этим проектом, но вместе с тем одобрил вновь выдвинутую программу создания ПРО "Сейфгард".

Эта программа ставила более скромную, но для Пентагона важную, задачу – обеспечить надежное прикрытие баз МБР, аэродромов стратегической авиации, баз подводных лодок-ракетоносцев. Всего намечалось прикрыть 12 различных военных баз. В конгрессе США голосовали за многомиллиардные ассигнования. Однако полномасштабное развертывание системы "Сейфгард" было приостановлено вследствие подписания в 1972 г. Договора между СССР и США об ограничении систем ПРО. Согласно этому Договору, стороны обязывались не развертывать системы ПРО территории своей страны и не создавать основу для такой обороны, а имели возможность размещать системы ПРО или их компоненты в пределах двух районов: одного с центром, находящимся в столице данной страны, и другого, в котором расположены шахтные пусковые установки МБР. Практически в США первый комплекс средств ПРО был развернут для прикрытия базы МБР Гранд-Форкс, но вскоре он был законсервирован за исключением радиолокатора, который был включен для работы в системе предупреждения о ракетно-ядерном ударе.

В Советском Союзе работы по созданию боевой системы ПРО в отличие от американцев нацеливались не на прикрытие стартовых районов МБР, а на защиту столицы – города Москвы и Московского промышленного района. Эти работы осуществлялись по совместным постановлениям ЦК КПСС и Совмина СССР. В частности, решение о создании системы ПРО Москвы было принято еще до того, как вошли в завершающую стадию испытания экспериментальной системы "А".

Обычно эти решения готовились предполагавшимися разработчиками средств, прежде всего Головным разработчиком системы. После этого министерства представляли свои предложения в Комиссию по военно-промышленным вопросам при Президиуме Совета Министров СССР (ВПК, председатель ВПК был одновременно заместителем Председателя Совета Министров (ВПК впервые возникла в России в 1-ю мировую войну), которая обычно довольно долго занималась согласованием их со всеми ведомствами и окончательной шлифовкой документа.

ВПК располагалась в Кремле. Уже одно это заставляло относиться к ней с должным уважением. Подготовленный ВПК проект постановления представлялся ЦК КПСС, где им занимался оборонный отдел. Иногда проект оттуда возвращался на доработку. Процесс подготовки и выпуска такого рода постановлений, возможно, заслуживает специального исследования. Для нас, конечно, было очень важно, что постановления по работам над созданием ПРО (а их было немало), в конце концов, выходили с детальной проработкой и, опираясь на них, можно было вести работу, практически не думая о расходах. Правда, этими постановлениями обычно устанавливались очень жесткие и, как правило, нереальные сроки выполнения работ. Эти сроки были, так называемыми, "мобилизующими", поэтому мы не можем вспомнить ни одного постановления по проблемам ПРО, которое было бы выполнено в срок.

Тактико-технические требования к системе определялись Министерством обороны. Этот документ под необычным названием "Плановое задание" был выдан нам в 1959 г. Им определялось, что система А-35 должна обеспечить надежную защиту столицы от нескольких ракет, одновременно атакующих Москву. Здесь же, не очень детально, указывались предполагаемые характеристики этих неизвестных нам целей. Известно было только то, что это цели вероятного противника, а проверять систему на полигоне придется по отечественным "аналогам".

В технических требованиях к системе и ее средствам закладывались в основном те же характеристики, что были приняты для системы "А". Однако уже в "Плановом задании" 1959 г. эти требования совпадали с характеристиками средств системы "А" только в отношении радиолокационных средств. Сохранялся также принцип "трех дальностей" (так называемая "триангуляция"). Дальность и высота действия противоракет существенно, примерно в 20 раз, увеличивались. Это было вызвано следующими тремя факторами: во-первых, необходимостью минимальным числом противоракет и особенно их стартовых позиций перекрыть определенную большую обороняемую площадь; во-вторых, поднять минимальную высоту поражения головных частей ракет противника до высоты, на которой превентивный ("ослепляющий" систему ПРО) ядерный взрыв боеголовки БР был бы безопасен для обороняемой территории; в-третьих, поскольку основным средством поражения атакующих головных частей в боевой системе становились ядерные боезаряды противоракет довольно большой мощности, их взрывы тоже было бы лучше вынести подальше от Москвы. Это потребовало применения иного, чем раньше, газодинамического принципа управления полетом противоракеты, так как большая часть их траекторий пролегала бы за пределами атмосферы. В ту пору это было совершенно новым методом управления полетом для зенитных управляемых ракет, но такие принципы управления уже были отработаны на баллистических ракетах. Ядерные заряды тоже предполагалось позаимствовать из арсенала МБР.

Противоракета была разработана в КБ академика П. Д. Грушина и получила индекс А-350 (на Западе -"Galoshe"). Применение на ней ядерного заряда не было принципиальной новостью: к тому времени зенитные ракеты уже оснащались такими зарядами. Применение их планировалось только в особо опасных ситуациях. Именно такой ситуацией считалась ракетное нападение на столицу страны, что позволяло использовать ядерные противоракеты.

Разработка ядерной боевой части для противоракеты А-350 проводилась на Урале в организации, известной ныне как "Челябинск-70" (в 1992 г. там побывал бывший госсекретарь США Дж. Бейкер). Поражение ядерных зарядов головных частей ракет противника уральские физики надеялись осуществить на больших высотах (где не образуется воздушная ударная волна) за счет действия нейтронов. "Нейтроны – лучшие осколки", – как сказал один из руководителей ВПК. Расчет был сделан на то, что нейтроны ядерного взрыва противоракеты, проникнув через корпус головной части ракеты противника, попадают в ядерный заряд, делящееся вещество которого поглощает нейтроны, что вызовет выделение тепловой энергии. При этом температура делящегося вещества резко повысится, оно расширится и даже может расплавиться, что приведет ядерный заряд в неработоспособное состояние. Заметим, что американские специалисты, решая задачу перехвата боеголовок ракет, пошли еще дальше. Для этой цели они решили использовать специальные нейтронные боеголовки и на противоракетах ближнего действия "Спринт" системы "Сейфгард" они установили такие заряды. В таких боеголовках мощностью от 1 до 10 килотонн значительная доля энергии взрыва выделялась в виде нейтронного потока.

Однако вскоре на семинаре, проходившем в кабинете лауреата Нобелевской премии академика Н.Н. Семенова, мы узнали, что еще большие радиусы поражения головных частей могут быть получены за счет механического действия мягкого рентгеновского излучения ядерного взрыва на корпус боеголовки ракеты (мы очень удивились, прочитав вскоре в одном из открытых изданий, что якобы на одной из научных конференций в США "советский физик" выступил с докладом о механическом действии рентгеновского излучения на вещество. Его американские коллеги якобы тут же "бросились в свои лаборатории", чтобы проверить это сообщение и убедились в своей неосведомленности).

Мягкое рентгеновское излучение, поглощаясь в тонком поверхностном слое боеголовки противника, создает в нем чрезвычайно высокую концентрацию тепловой энергии. Поэтому произойдет его взрывообразное испарение, внутрь боеголовки распространится ударная волна, которая может вызвать деформацию конструкции головной части и даже ее разрушение. В начале 1960-х гг., как раз перед подписанием договора 1963 г. о запрете ядерных испытаний в трех средах, была проведена серия ядерных взрывов (операция "К"), позволившая получить очень важные результаты о действии ядерного взрыва на головные части ракет и на средства ПРО, размещенные на полигоне Сары-Шаган. Известный американский ученый Э. Теллер позднее писал: "Советские ядерные испытания в атмосфере, неожиданно проведенные в 1961-1966 гг., помогли им разработать оборонительную ракету".

Осенью 1962 г. состоялась защита эскизного проекта системы А-35. Председателем Комиссии был назначен командующий войсками Московского округа ПВО генерал П.Ф. Батицкий (П. Ф. Батицкий в 1953 году принимал участие в аресте Л.Берия в Кремле и именно он казнил Берия, .застрелив его из своего пистолета). Это был огромный мужчина с громоподобным голосом. Завершающее заседание комиссии проходило в бурных дискуссиях и, судя по всему, грозило затянуться надолго. В конце концов, генералу это надоело, он встал и подошел к главному конструктору системы Г. В. Кисунько.

– Ну, что, Григорий Васильевич, ты нас не обманешь – все будет так, как ты говоришь?

– Конечно, Павел Федорович, клянусь Вам! – ответил Кисунько.

– Ну, ладно, я тебе верю... А вы все (тут он повернулся к залу) – помолчите!

С этими словами он обнял и поцеловал Кисунько

Ни он, ни Кисунько, конечно, не предполагали, что очень скоро наш проект претерпит очень большие изменения, и пройдет еще 15 лет прежде, чем эта система войдет в строй.

Совершенно неожиданно первой причиной будущих изменений проекта послужил цветной фильм о системе "А", показанный самому Н.С. Хрущеву в начале 1963 г. После просмотра фильма он подошел к Кисунько и сказал примерно следующее: "Поздравляю Вас. Вы создали первую в мире систему ПРО и фильм хорошо это показывает. Но, знаете, мне кажется, что ваша система слишком сложна. Помните эпизод, где действует на мультипликации много-много лучей, чтобы сбить одну единственную цель. А если их будет много? Нельзя ли придумать чего-нибудь попроще?"

Неизвестно, додумался ли до этого сам Хрущев или кто-нибудь ему это подсказал. Однако и Кисунько, и всем нам пришлось серьезно призадуматься.

Конечно, мы и раньше понимали определенные недостатки метода "триангуляции", при котором требовалось шесть локаторов для наведения на цель одной противоракеты. Поэтому замечание Хрущева было воспринято всеми, в том числе и нами, как приказ, подлежащий немедленному исполнению.

Пришлось отказаться от "триангуляции", что, конечно, повысило канальность и надежность системы, но привело к существенному понижению точности наведения противоракет. Кисунько вскоре сумел преодолеть этот недостаток, договорившись с руководством Минсредмаша об увеличении мощности ядерного заряда противоракеты. Помогло и полученное в натурном эксперименте подтверждение об увеличении радиуса поражения головной части баллистической ракеты за счет действия мягкого рентгеновского излучения.

Однако те же эксперименты привели к необходимости новых изменений в средствах и организации перехвата в системе А-35, так как выяснился целый ряд мешающих, вредных для работы системы последствий ядерного взрыва.

Указанные выше трудности были хотя и серьезными, но внутренними и мы их в значительной степени преодолели усилиями своей кооперации разработчиков. Более серьезный кризис в нашей деятельности наступил примерно в то же время, когда на проблему противоракетной обороны обратил свое внимание академик В.Н. Челомей, который в это время стал занимать особое положение в советском ракетостроении. Это объяснялось, прежде всего, тем, что в КБ Челомея работал сын Хрущева Сергей (Надо сказать, что непотизм в те времена (как, впрочем, всегда и во всех странах) был очень распространен. Так, в фирме Кисунько работали сыновья Устинова и Суслова, дочь председателя ВПК Смирнова. Это хотя и не помогло нам в борьбе с Челомеем, свидетельствовало о значении коллективов, работающих над системой ПРО в сознании партийно-правительственной элиты).

Челомей использовал это обстоятельство, чтобы постараться оттеснить на задний план продукцию более авторитетных ракетных фирм Королева и Янгеля. Легко победив в этой борьбе, он решил пойти дальше и предложил использовать свои ракеты УР-100 для создания системы ПРО, которую он назвал "Таран". Не вдаваясь в техническую суть этого несостоятельного, как мы тогда ухе понимали, предложения, отметим, что оно нравилось советскому руководству прежде всего тем, что, как, ему казалось, наращивая ракетную мощь, мы убивали сразу двух зайцев. То есть могли бы обеспечить не только нанесение ракетно-ядерного удара, но и защиту от ракет противника. Вторжение в область противоракетной обороны Челомея с его "Тараном" и тараном в лице Хрущева привлекло к проблеме ПРО самое активное внимание высших партийных, правительственных и военных руководителей, а также привело к появлению других инициативных предложений по ПРО.

В подмосковном пансионате "Покровское" (бывшее имение Герцена) состоялось представительное совещание, которое должно было решить, в каком направлении наиболее целесообразно вести работу. Как часто бывает, совещание ничего не решило, однако отсутствие единого мнения у участников не помешало руководству страны дать "зеленую улицу" предложению Челомея. Это привело к тому, что работа по нашей системе А-35 притормозилась, нам была отведена роль добровольных, но не обязательных помощников Челомея. Чувствуя высокую поддержку, он вел себя довольно надменно, а власть его в ракетной промышленности все более расширялась.

Но неожиданно все переменилось. Состоялся Октябрьский Пленум ЦК КПСС 1964 г., на котором Хрущев вынужден был отречься от "престола", был осужден волюнтаризм в проведении внешней и внутренней политики. Кисунько вскоре после этого снова стал главным конструктором систем ПРО и получил звание Генерального конструктора (Кисунько называл его за глаза Челомей-ханом и даже Бармалеем и самому Кисунько приходилось довольно часто ездить в его ставку).

В этом качестве он параллельно с испытаниями полигонного комплекса системы А-35 приступил к проектированию территориальной системы ПРО "Аврора". Летом 1967 г. состоялась защита эскизного проекта "Авроры". Комиссию возглавлял генерал Ю. В. Вотинцев, незадолго до этого назначенный командующим армией ПРО. Авторы были членами комиссии и ее подкомиссий. Проект "Аврора" подвергся резкой критике и не только со стороны военных. Основным недостатком было то, что в проекте были недостаточно глубоко проработаны вопросы функционирования системы при оснащении баллистических ракет противника комплексом средств противодействия ПРО (Вскоре тема ПРО получила такую популярность, что в Воениздате выпустили на эту тему роман Н. Горбачева "Битва". Главным героем его был Умнов (Кисунько) - создатель системы ПРО "Меркурий". Ему пришлось выдержать борьбу с "плохими генералами", которые покровительствовали альтернативной плохой системе ПРО "Щит" ("Таран")).

Для работы системы по таким сложным баллистическим целям (СБЦ) в проекте предлагалось (впервые в ПРО) применить радиолокаторы с фазированными антенными решетками. Для облегчения выделения истинных боеголовок из состава сложной боевой цели, содержащей также ложные компоненты.

Кисунько предложил предварительно воздействовать на нее ядерным взрывом большой мощности Нечто подобное предлагалось и в США, где в те же годы на острове Амчитка было проведено подземное испытание заряда мощностью около 5 мегатонн для противоракеты "Спартан". Академик Ю. Б.Харитон, пользовавшийся очень большим авторитетом у высшего советского руководства, предложил ввести в систему ПРО второй эшелон перехвата, включающий скоростную противоракету ближнего действия типа американской противоракеты "Спринт", что позволяло бы использовать эффект атмосферной селекции легких ложных целей и сделать более надежным перехват боеголовок противника.

В общем, защита проекта проходила довольно тяжело. Некоторые члены комиссии утверждали, что мы вводим в заблуждение Заказчика и даже правительство. Действительно, следует признать, что проект был написан в чересчур оптимистических тонах. Не исключено, что на его рассмотрение повлияла также проводившаяся в это время в США широкая публичная дискуссия по проблеме ПРО, в ходе которой многие видные ученые и политики отрицательно высказывались относительно возможности создания противоракетной обороны, способной эффективно отразить реальный, особенно массированный, налет БР. В результате продолжительных обсуждений и дискуссий комиссия не дала рекомендаций о переходе к опытно-конструкторской разработке системы "Аврора". Это был редкий и, конечно, неприятный случай как для Кисунько, так и для нашего ОКБ "Вымпел" (ОКБ "Вымпел" (впоследствии НИИРП) - научно-исследовательский институт радиоприборостроения - было выделено из КБ-1 в 1961 году специально для разработки систем ПРО) и всего Министерства радиопромышленности, в которое мы входили и которое представлял в комиссии заместитель министра В. И. Марков.

Как это нередко бывает, беда не приходит одна и наше положение еще больше ухудшилось после того, как мы не выполнили своего обещания "партии и правительству" (а Кисунько – лично Д. Ф. Устинову) сдать готовую систему А-35 к 50-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, то есть к 7 ноября 1967 года. Д.Ф. Устинов в то время был первым лицом в военно-промышленном комплексе, он доверял и покровительствовал Кисунько (в частности он возложил на него дополнительную задачу разработки военного применения лазерной техники (Внутри ОКБ "Вымпел" было создано новое подразделение, в котором работал сын Устинова, Николай. Позднее оно преобразовалось в модное НПО "Астрофизика", но это заслуживает особого рассказа).

После этих двух провалов положение лично Кисунько довольно сильно ухудшилось, чем не преминули воспользоваться некоторые влиятельные деятели, суждением которых тот часто пренебрегал.

В мае следующего 1966 года состоялось постановление ЦК КПСС и Совмина СССР об усилении работ по разработке систем ПРО. В частности, при ОКБ "Вымпел" создавался Научно-тематический центр (НТЦ) по этой проблеме. В связи с этим к нам срочно было направлено до 1000 инженеров и техников - выпускников институтов и сотрудников других институтов и КБ. Начальником НТЦ был назначен доктор наук А. Г. Басистов, недавно перед этим успешно закончивший испытания новой системы противосамолетной обороны, разработки бывшего КБ-1 (Теперь, после выделения из КБ-1 ОКБ "Вымпел", эта организация стала называться НПО "Алмаз". С 1992 года в печати было много публикаций о возможностях поставок за границу стрельбовых зенитных ракетных комплексов С-300, созданных в НПО "Алмаз").

После этого последовал целый ряд организационных мероприятий, апогеем которых было создание в соответствии с модой того времени Центрального научно-производственного объединения (ЦНПО) "Вымпел" во главе с заместителем министра радиопромышленности В. И. Марковым. Научно-технической идеей этого гигантского объединения (около 10 институтов и 10 заводов) было осуществление под единым руководством всех разработок системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) и систем ПРО. История развития этого объединения – это отдельная тема, и она еще ждет своего летописца. Здесь будет уместно только напомнить читателям, что в 1992 году в российской и, может быть, в иностранной печати появлялось несколько публикаций о создании на основе ЦНПО "Вымпел" Межгосударственной корпорации "Вымпел" (МАК "Вымпел") с теми же задачами и участниками, оказавшимися не только на территории России, но и на Украине и в Белоруссии.

Тогда же, в начале 70-х годов, дело закончилось тем, что Г. В. Кисунько был отстранен от руководства сдачей системы A-35. Эта задача была возложена на его первого заместителя И. Д. Омельченко. А. Г. Басистов также первое время участвовал в испытаниях системы А-35 на полигоне и на подмосковных объектах, но начиная с 1970 года сосредоточился на разработке второго поколения системы ПРО Москвы, о чем будет рассказано в следующем разделе.

Здесь мы завершим историю создания системы А-35. Ее средства развертывались вокруг Москвы. Главный командно-вычислительный центр находился в 70 километрах от Москвы в районе Кубинки. Его здание примыкало к огромной антенне радиолокационной станции дальнего обнаружения, входившей в систему А-35. Эту антенну мы называли "Шалаш", а на Западе ее называли "Dog house" (Собачья конура"). Несколько стрельбовых комплексов располагались на большом расстоянии от центра Москвы. Каждый из них имел радиолокаторы наведения и стартовые позиции ПРО. Все эти объекты, а точнее, их вычислительные машины, были связаны между собой кольцевыми и радиальными линиями связи. Это обеспечивало согласованную автоматическую работу и обмен информацией между несколькими десятками ЭВМ, входившими в систему. Такая сложная сеть связи была заложена еще в эпоху "триангуляции", однако она оказалась необходимой и для управления системой в сложных условиях возможных подрывов в атмосфере и за ее пределами значительного числа ядерных зарядов.

Подобная задача была новой для оборонительных систем и eй уделялось очень больное внимание, но, к сожалению, не с самого начала проектирования системы и ее средств. Поэтому она вводилась в строй поэтапно и этот процесс, включая модернизацию системы, растянулся до конца 70-х годов. Не способствовал форсированию работ на системе А-35 и Договор об ограничении систем ПРО, подписанный между СССР и США в 1972 году. Работы над системой А-35 вновь оживились после того, как в 1974 году министром обороны был впервые назначен фактически не военный человек, а руководитель военной промышленности – Д. Ф.Устинов. С его приходом бесконечный процесс приемки системы А-35 военными вошел в жесткие рамки. Были уточнены требования к системе, учитывающие ее фактическую эффективность по борьбе с современными сложными баллистическими целями, а для военных был установлен срок принятия системы на вооружение. Это произошло в 1977 году, в канун 60-летия Октябрьской революции, на 10 лет позже, чем в свое время Кисунько обещал Устинову.

Осенью 1979 года заместитель Л.И.Брежнева по Верховному Совету СССР В. В. Кузнецов вручал в Георгиевском зале Большого Кремлевской Дворца высокие государственные награды разработчикам системы А-35. Среди них не было Г. В. Кисунько.

СИСТЕМА ПРОТИВОРАКЕТНОЙ ОБОРОНЫ МОСКВЫ ВТОРОГО ПОКОЛЕНИЯ

Отклонение заказчиком в конце 60-х годов эскизного проекта системы ПРО Европейской части страны "Аврора" не привело к ослаблению интерес а к проблеме противоракетной обороны, хотя в значительной степени убедило разработчиков ПРО в невозможности на данном этапе развития науки и техники решить задачу надежной защиты промышленных районов страны от организованного массированного ракетного удара со стороны другой великой ракетно-ядерной державы.

Следствием негативного заключения по проекту "Аврора" была серия обсуждений, проведенных с участием главных конструкторов средств и руководителей головных министерств, участвующих в разработке ПРО. В этих обсуждениях принимали участие также представители Генерального заказчика от министерства обороны. Проведенные обсуждения привели к необходимости сформулировать на том этапе более реальную задачу по обороне столицы от одиночных случайных или провокационных ударов, либо от ограниченной группы баллистических ракет, запущенных с территории какой-либо из "третьих" стран или с одиночной подводной лодки-ракетоносца, вышедшей из-под контроля и управления.

Наиболее сложным делом оказалось убедить в этом тогдашнее руководство Войсками ПВО страны и в первую очередь главнокомандующего маршала П.Ф. Батицкого, который продолжал требовать решения полномасштабной, а не ограниченной задачи. В самом конце 1969 года Заказчик, наконец, согласился с исходными данными на разработку многоканального стрельбового комплекса для защиты Москвы, имеющего в своем составе два эшелона перехвата: дальний – заатмосферный и ближний – атмосферный. Комплекс должен был обладать способностью решать поставленную задачу в условиях применения в составе сложной цели перспективных средств преодоления ПРО.

Напомним, что в это же время в США было принято решение о создании первой американской системы ПРО "Сейфгард", предназначенной для защиты стратегических наступательных сил.

У нас в стране в организациях прежней кооперации, ранее создававших систему А-35, а также в ряде вновь привлеченных предприятий, начались работы по проектированию новой системы ПРО Москвы под руководством главного конструктора А.Г. Басистова. Весной 1970 года в головной организации начался конкурсный отбор проектов стрельбовой радиолокационной станции, на роль разработчиков которой претендовали три организации.

Одна из них предлагала радиолокатор с поворотной фазированной антенной решеткой, разработанный в рамках проекта "Аврора" еще под руководством Г.В. Кисунько.

Вторая предлагала радиолокатор с линзой Люнеберга, разработанный также в рамках проекта "Аврора" под руководством главного конструктора Ю. Г. Бурлакова.

Радиотехнический институт (директор академик А. Л. Минц) предложил четырехгранный радиолокатор в виде усеченной пирамиды с неподвижными антенными фазированными решетками и с зоной обзора во всей верхней полусфере.

Комиссия специалистов под председательством доктора наук В. Г. Репина (заместителя А.Г. Басистова) выбрала для новой системы ПРО радиолокатор Радиотехнического института.

Целенаправленное снижение роли прежнего руководителя работ по ПРО Г. В. Кисунько, проводимое тогдашним руководителем объединения, заместителем министра радиопромышленности В. И. Марковым, привело к активному противодействию работам по проектированию новой системы со стороны Кисунько. В качестве альтернативы Г. В. Кисунько выдвинул ряд предложений, предусматривавших формально модернизацию, а по существу кардинальную переделку существовавших средств системы А-35. Но все они были отвергнуты при достаточно детальном рассмотрении многочисленными экспертными комиссиями с участием военных специалистов.

В 1971 году разработка проекта новой системы была завершена, и проект получил одобрение межведомственной комиссии. Вскоре после принятия проекта новой системы в качестве основы для дальнейших работ, в Москве в июне 1972 года был заключен Договор между СССР и США об ограничении систем ПРО. Вследствие этого потребовался существенный пересмотр проекта, так как в принятом виде он частично противоречил заключенному Договору.

Новый проект, уже с соблюдением ограничений, предусмотренных Договором, был разработан по "Техническому заданию" Заказчика в 1973 году. И снова был встречен возражениями со стороны Г. В. Кисунь ко. В проект был включен отдельным разделом альтернативный вариант построения ПРО, разработанный под руководством Кисунько, а отклонение этого варианта межведомственной комиссией, возглавляемой генералом Ю. В. Вотинцевым, встретило возражение со стороны Г. В.Кисунько в виде особого мнения к заключению комиссии.

Стало очевидным, что дальнейшее пребывание на одной тематике двух технических руководителей могло иметь негативные последствия. Тем более, что скрытые противники работ по созданию противоракетной обороны, которых было немало и в кругах ВПК, вполне могли сыграть на постоянных противоречиях между этими двумя руководителями. Развязку этой проблемы взял на себя генеральный директор объединения В.И. Марков, которому удалось добиться освобождения Г. В. Кисунько от занимаемой должности и уволить его из объединения. Не оправдалась надежда Кисунько на поддержку тогдашнего всесильного Министра обороны Д.Ф.Устинова, который, по-видимому, разуверился в нем и ему надоели конфликты, возникающие в последнее время вокруг Г. В. Кисунько.

Вскоре после выпуска эскизного проекта в мае 1974 года, вышло постановление правительства о создании на полигоне Сары-Шаган сокращенного опытного образца многоканального двухэшелонного стрельбового комплекса для экспериментальной отработки технических решений, положенных в основу будущей системы. В том же году на полигоне начались строительные работы.

Активизации деятельности по созданию новой системы ПРО Москвы способствовало подписание в июле 1974 года Протокола к Договору между СССР и США об ограничении систем ПРО. В этом Протоколе, подписанном в Москве. СССР ограничивался возможностью развертывания системы ПРО только в одном районе "... с центром, находящимся в столице".

В 1975 году вышло постановление правительства, в очередной раз уточнившее требования к новой системе. Постановление предусматривало поэтапное развитие ПРО столицы, в котором нашлось место и для использования ранее созданной системы А-35 с учетом некоторой ее, главным образом "алгоритмической", модернизации, которой теперь уже руководил И.Д.Омельченко, бывший первый заместитель Г. В. Кисунько. В новом комплексе предполагалось использование автономной системы ближнего перехвата (система С-225), разработки КБ-1.

После выхода этого постановления начался новый цикл проектирования, который завершился выпуском в 1976 году дополнения к эскизному проекту 1973 года. Этот проект, как и прежние, был рассмотрен и одобрен. И, тем не менее, хотя модернизация созданной системы А-35 шла полным ходом, о развертывании новой системы, являющейся вторым этапом развития ПРО столицы, пока никто еще всерьез не помышлял.

Состоявшееся в 1978 году решение о создании второй очереди системы ПРО Москвы для многих, в том числе и для руководства головных министерств, было неожиданным. Очередное постановление правительства содержало поручения о начале строительных работ и в нем были определены сроки создания системы. Как обычно, сроки были "мобилизующими", то есть заведомо нереальными, хотя это никого не смущало. В то время ухе сложилась устойчивая практика невыполнения постановлений правительства в установленные сроки.

Вскоре после выхода постановления недалеко от Москвы начались строительные работы. Появился огромный, поражающий воображение котлован под фундамент мощного радиолокатора будущей системы.

К этому времени на полигоне Сары-Шаган в основном было завершено создание полигонного образца стрельбового комплекса и шли последние подготовительные работы к натурным испытаниям. Эти работы находились под жестким контролем партийных и государственных органов. Кроме того, были созданы Межведомственный координационный совет (МВКС) по проблеме ПРО во главе с министром радиопромышленности (Позднее был создан МВКС и в министерстве общего машиностроения (ракетная и космическая техника), и некоторые заседания этих двух MB КС проходили совместно) и Совет главных конструкторов ПРО во главе с А. Г. Басистовым. Проявляли заинтересованность и академические круги, где особая роль принадлежала академику Е. П. Велихову.

Активность руководящих организаций усилилась после знаменитой речи президента США Р.Рейгана в 1983 году. С одной стороны критиковалась выдвинутая им программа Стратегической оборонной инициативы (СОИ), а с другой готовился "асимметричный ответ" и рассматривались достаточно симметричные программы. Большое внимание привлек американский эксперимент НОЕ, проведенный в 1984 году, по безъядерному механическому поражению головной части баллистической ракеты в космосе. С континента США была запущена ракета "Минитмен" с макетом боеголовки. Противоракета, стартовавшая с атолла Кваджелейн в Тихом океане, наводилась на конечном участке полета на цель с помощью головки самонаведения. Для увеличения вероятности перехвата боеголовки противоракета перед соударением развернула металлическую конструкцию с укрепленными на ней стальными шариками. В результате прямого попадания головная часть ракеты "Минитмен" была уничтожена на высоте 170 километров.

Американцы продолжали упорно работать в различных областях ПРО. Дипломатическая борьба вокруг размещения в Европе ракет средней дальности "Першинг-2" и опасность такого близкого их расположения от Москвы усилили реальное значение работ по усовершенствованию системы ПРО столицы. Возникли естественные предложения ориентировать нашу систему прежде всего на решение дополнительной задачи – оборону Москвы от "Першингов". Вскоре было соответствующее постановление, и работы на полигоне были скорректированы и форсированы именно на решение этой задачи. В 1984 г. в связи с этим ожидали приезда в Сары-Шаган члена Политбюро ЦК КПСС, министра обороны Д. Ф. Устинова. Но вместо него прибыл главнокомандующий Войсками ПВО маршал А. И. Колдунов. В то же время понимание роли ПРО повышалось, свидетельством чему явилось избрание на очередном съезде КПСС Генерального конструктора А. Г. Басистова кандидатом в члены ЦК КПСС, также как в свое время избирались в ЦК крупные советские ученые и конструкторы Е. П. Велихов, В.П. Глушко, П. Д. Грушин, Г. В. Новожилов.

Авария в Чернобыле в мае 1986 года показала глобальную опасность применения ядерного оружия. С одной стороны, становились маловероятными предположения о возможном развязывании ядерной войны со стороны великих держав, с другой стороны возрастала необходимость в создании систем ПРО, которые могли бы эффективно отразить ограниченный удар баллистических ракет с любого направления. При этом обострилось внимание к проблеме обеспечения ядерной безопасности при применении противоракет.

В конце 1986 года М.С. Горбачев в срочном порядке встретился в Рейкьявике с Р. Рейганом, чтобы обсудить с ним предложения по радикальному сокращению арсеналов стратегических ядерных вооружений. Был предложен комплекс мер, осуществление которых позволило бы сделать реальный шаг по пути к безъядерному миру в условиях немилитаризации космического пространства. Пакет советских предложений, как известно, включал меры по сокращению стратегических наступательных вооружений, ракет средней дальности и противоракетной обороны. По последнему вопросу позиция СССР состояла в том, чтобы сохранить подписанный в 1972 году бессрочный Договор по ПРО. Достичь соглашения в Рейкьявике не удалось из-за упорного нежелания США укрепить режим Договора по ПРО.

В февраля 1987 г. М. С. Горбачев неожиданно приехал на строящийся объект ПРО в Подмосковье, где тысячи людей – гражданских и военных – трудились над завершением главного компонента усовершенствованной системы ПРО Москвы. "Восьмое чудо света", так называли на Западе эту огромную усеченную пирамиду. Горбачев провел здесь несколько часов, осмотрел объект, выслушал доклады руководителей работ и по своему тогдашнему обыкновению встретился с народом, рабочими, инженерами. техниками. Люди, особенно монтажники, взяли Горбачева в оборот и, высвободившись из толпы, он воскликнул: "Ну, знаете, этот разговор оказался труднее, чем в Рейкьявике!". В завершение визита М. С. Горбачев объяснил всем важность скорейшего завершения работ на объекте для успеха предстоящих переговоров с Дж. Бушем по проблеме ракет средней дальности. Как в свое время Д.Ф. Устинов, М.С.Горбачев призвал нас закончить конструкторские испытания системы к очередной 70-й годовщине Октября. Этот призыв был реализован, и 6 ноября 1987 г. в головной институт приехал тогдашний руководитель ВПК Ю.В. Маслюков, чтобы зачитать поздравительное письмо М. С. Горбачева.

Еще через два года были завершены государственные испытания системы. Этому предшествовало проведение заседания Совета обороны под председательством Горбачева, на котором были приняты решения об усовершенствованиях системы ПРО, которые позволили бы не только повысить ее эффективность, но и безопасность, как в процессе эксплуатации, так и в случае необходимости боевого применения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Кардинальные изменения в международной обстановке, происшедшие после распада СССР, привели к необходимости пересмотра воззрений на роль и задачи систем противоракетной обороны. Это относится, прежде всего, к отказу от необходимости решения задач обороны от массированного ракетно-ядерного удара противника, тем более, что разработчики систем ПРО как с нашей, так и с американской стороны осознали бесперспективность своих усилий в этом направлении, включая попытки создания "непроницаемой" ПРО даже при полномасштабной реализации программы СОЮ. В феврале 1991 г. тогдашний президент США Дж. Буш в обращении "О положении страны" (в том числе и под влиянием уроков военных действий в районе Персидского залива) объявил, что дал указания о переориентации программы СОИ на создание системы обороны, против мелкомасштабных нападений "...от ограниченных ударов баллистическими ракетами" кто бы их не запустил…). Так на смену программы СОИ в США появился проект ДжиПАЛС.

И для нас, безусловно, сохраняется задача обороны столицы от одиночных случайных или несанкционированных пусков групп межконтинентальных баллистических ракет, в том числе с подводной лодки.

Другим аспектом изменений взглядов на системы ПРО является выдвижение на первый план задачи обороны военных и промышленных объектов от баллистических ракет стран "третьего" мира, не связанных международными соглашениями и обладающих ракетным оружием упрощенного вида, не имеющих возможностей организации массированного удара. На подобные системы ПРО накладываются условия обеспечения их мобильности и использования безъядерного поражения баллистических целей. Проведенными в последнее время проработками подготовлены материалы по принципам построения подобных систем ПРО.

На международном уровне возникли новые предложения по ПРО со стороны США, первый ответ на которые давал М.С. Горбачев, а в последующем президент суверенной России Б.Н.Ельцин. Суть этих предложений состоит в учреждении Соединенными Штатами и Россией открытой добровольной ассоциации суверенных государств для укрепления своей национальной безопасности и международной стабильности перед лицом угрозы распространения баллистических ракет, оснащенных оружием массового уничтожения. В качестве целей и функций этой ассоциации рассматриваются как мероприятия, направленные на сдерживание распространения технологий ядерного оружия и баллистических ракет, так и совместная разработка и создание Глобальной системы защиты от баллистических ракет.

Представляется, что идея соединения усилий США, России и суверенных государств в области ПРО является реалистичной, у США и России имеется опыт в создании систем ПРО, а международная обстановка благоприятствует проведению совместных работ. С конкретными предложениями по созданию Глобальной системы защиты выступают российские специалисты в области ПРО, в частности, генеральный конструктор А. Г. Басистов. Эти предложения обсуждаются с американскими специалистами по линии академий наук и с "могиканами" ядерного века Р. Бете, Э. Теллером, а также с официальными лицами, представляющими администрацию США. Сейчас еще рано говорить, к чему приведут эти обсуждения, но уже ясно: концепция создания Глобальной системы защиты постепенно овладевает умами ученых и конструкторов. И уж, конечно, ясно, что идея создания отряда "международных противоракетных шерифов" в виде этой системы будет близка и понятна народам мира.